admin

01. Искусство в русской усадьбе

Я должен откровенно признаться, что вряд ли сообщу вам что-нибудь новое. Я просто предполагаю поделиться с вами своими взглядами на искусство русской усадьбы, ибо в области теории этого искусства пока, мне кажется, сделано еще очень немногое, общие положения еще не выяснились и до сих пор работа сводилась, главным образом, к накоплению фактического материала. Прежде всего для меня возникает самый существенный вопрос, существует ли вообще особое искусство русской усадьбы? Имеется ли достаточно оснований, чтобы это искусство выделить? Может быть, перед нами просто отдельные произведения искусства, по тем или иным причинам находящиеся или обнаруженные в усадьбах, но, однако, никакого особого стиля или типа искусства русская усадьба не представляет. С одной стороны, кажется, что такой вопрос не должен бы возникать, ибо слишком большое число авторитетных судей признает наличие в русской усадьбе своих особенных, ей только присущих художественных свойств. Начиная хотя бы с журнала «Мир искусства», который открыл так много в области русской) искусства, продолжая журналом «Старые годы», где собрано такое множество ценнейших материалов, наконец, в ряде отдельных исследований это художественное явление не только не отрицается, но, наоборот, все больше и больше выявляется.

Издавался, кроме того, особый журнал «Столица и усадьба», посвященный русской усадьбе почти целиком. Когда произошел такой грандиозный переворот, как Революция, то внимание и интерес к русской усадьбе не только не ослабели, но наоборот усилились. Ряд усадеб был превращен в музеи и с успехом выдержал это превращение, привлекая многие тысячи посетителей. Возникло особое Общество изучения русской усадьбы, весьма удачно развивающее свою деятельность. Таким образом, имеются налицо все внешние признаки, что перед нами какое-то крупное своеобразное явление в области искусства — явление мало еще изученное, но очень замечательное.

Почему же возникают сомнения? Что заставляет задумываться над вопросом художественности русской усадьбы? Это, главным образом, то, что каждое почти исследование русского усадебного искусства сопровождается множеством колебаний и оговорок, указывающих на какие-то его особенности, причем, по-видимому, эти особенности говорят не в пользу художественности русской усадьбы. Я беру Врангеля в его исследовании «Помещичья Россия» («Старые годы», 1910): на каждом шагу встречаются такие выражения: «смешные, чудаческие затеи, часто курьезные пародии», «дикие, но не лишенные прелести курьезы», «не ...grand-art», «заурядные н смысле художественном помещичьи усадьбы», «порою трудно разораться в том, что подлинно красивого, вечного в этом ушедшем быте», «трудно понять и высказаться, есть ли хоть частица искусства в криволицых портретах», «в русских имениях, за редкими исключениями, все посредственные копии или работы третьестепенных мастеров», «картин сравнительно мало», «большинство картин в русских усадьбах посредственны и плохи», «искусство крепостных незначительно», «образцы, скорее, курьезной, чем красивой живописи», «мебель довольно однообразна», «бронзы и фарфора еще меньше», «мало икон», в конце концов автор делает неутешительный вывод: «Архангельское вместе с Кусковым единственные дошедшие до нас русские поместья вполне европейского уровня», оговариваясь, однако, тут же в пользу Останкина.

Но едва только Кусково подведено Врангелем с грехом пополам к уровню европейских явлений искусства, как при ближайшем рассмотрении другой автор, Юрий Шамурин («Подмосковные», 1912) сражает даже эту исключительную усадьбу следующим прискорбным выводом: «художественных созданий в Кускове было мало». Спрашивается, сколько же их могло быть в других усадьбах, заведомо неизмеримо уступающих Кускову? Если обратимся к самому последнему времени, то у новейшего исследователя В. В. Згура по отношению к тому же Кускову встречаем проходящие красной нитью через его исследование отзывы вроде следующих: «грубоватость материала», «среди картин западных художников один лишь живописный хлам», «почти вся скульптура дворца художественного интереса не представляет», в дубовой комнате «почти все картины исключительно плохого качества».

Спрашивается, что же это за явление искусства, если например, картины в русских усадьбах вообще плохого качества, а некоторые комнаты замечательны тем, что в них картины «исключительно плохого качества». Можно было бы придти в полное отчаяние от таких отзывов и весь вопрос о художественности русской усадьбы, по-видимому, сразу решался бы отрицательно, если бы наряду с такими отзывами не попадались на каждом шагу, к величайшему удивлению, совершенно противоположные, как, например, утех же авторов: «волшебные скачки», «грандиозные затеи», «высокое мастерство», «своеобразная прелесть», «своя особая интимная поэзия», «высокая культура», «изысканный вкус», «тонкое понимание красоты», «фантастически прекрасные, феерично прекрасные, великолепные дворцы», «безвозвратно ушедшая красота», «прекрасная сказка», «волшебное царство», «огромное явление», «искусство почти равное западному». Правда с добаатением многозначительного слова «почти», эти отзывы все же так сильны, так ярки, так искренни, что должны иметь какое-то содержание. Разумеется, при таком противопоставлении двух диаметрально противоположных и очень ярких взглядов является совершенно необходимым теоретически попытаться объяснить причины этих разноречий и дать более точное определение русской усадьбы, ее достоинств и недостатков, прежде всего желательно сравнить русские усадьбы по степени их художественности с заграничными.