ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
СВЕТЛЫЙ АНГЕЛ АННЫ
***
Дойдя до городской окраины, Анна остановилась и невольно оглянулась назад, туда, где в туманной дымке высились сосны, ограждающие лес от посторонних.
«Может быть, я ошиблась, – подумала она. – Может быть, совсем не город стоит считать своим. Я росла в лесу. Лес хранил меня, кормил, воспитывал… Лучших друзей подарил мне лес. А город? Он выкинул меня прочь. Почему я все время называю его своим городом?»
Теперь она смотрела на все иначе, и Город вызывал у нее неприязнь, страх. И все же Анна сделала шаг, минуя границу и оказавшись в пустом поселке книжников Город прятал Светлого Ангела. Именно Анна должна была его найти. Так сказал Отшельник, и Анна не сомневалась в его словах.
Подвластный ветру, зловеще пропел колокол на пустой церквушке, и девочка поежилась.
– Будто смерть сама звонит, призывая на поминальную службу, – прошептала она одними губами, сжав меч.
И в самом деле, пустые дома напоминали могилы, и Анне невольно пришло на ум сравнение с погостом.
– Вот появился бы человек, и я закричала бы! Потому что он мне наверняка призраком бы примерещился...
Она рассмеялась тихонько, чтобы прогнать страх. Да и дело ли это, княжна, строго спросила она себя, бояться привидений? Будто маленькая глупышка, а не…
Она вздохнула.
– Взрослая княжна, – проговорила вслух и посмотрела в небеса: очень уж не хотелось ей быть взрослой… Вот только поделать с этим ничего было нельзя, потери заставляют человека взрослеть. Хочешь ты этого или нет, а отношение к жизни становится иным.
Взошло на небе высоко солнце, птицы пели вдалеке, еще не решаясь поселиться в городе. «Птицы в лесу остаются, только я – глупая…»
Так она думала, подходя к центральной площади Города.
Теперь птиц слышно не было.
На площади было многолюдно, и Анна сначала обрадовалась. Правда, присмотревшись, она слегка опешила: нигде пока еще не доводилось ей видеть столько вычурного блеска. Дамы, прогуливающиеся бесцельно по периметру площади, были так щедро украшены блестящими камушками, да и платья на них были сшиты из парчи да атласа кричащих, ярких цветов. Анне невольно пришло на ум, что эти надменные дамы очень похожи на павлинов. Особенно одна – молоденькая, темноволосая, то и дело посматривающая на Анну с высокомерным недоумением. Глазки у нее были такие маленькие да еще и узкие, а головка… Да вот прямо птичья, решила Анна, еще не узнав ее, но уже поняв, что где-то она видела эту девушку.
Девушка тоже смотрела на Анну немного удивленно, она даже остановилась, и не пыталась скрыть любопытства, как остальные.
– Калиника! – позвал кто-то незнакомку, она обернулась, и Анна вспомнила, кто это. Воспоминание пришло внезапно. Откуда-то издалека, из детства. Маленькая черноволосая дочка Растамана…
– Калиника, – прошептала Анна.
Девушка вздрогнула и опять уставилась на Анну, немного прищурившись.
Взгляд ее был долгим и пристальным, и спустя некоторое время она тоже узнала Анну. Радости не было – Калиника презрительно скривила губы и смерила Анну с ног до головы таким выразительным взглядом, что Анна невольно покраснела. Она тоже увидела себя со стороны: старый плащ, который стал ей мал, стоптанные башмачки… Опустив глаза, она вздохнула: мало того, что они и в самом деле были стоптанными и грязными, так еще и каши просили!
Заметив Аннино замешательство, Калиника удовлетворенно вздохнула. Теперь она улыбалась и даже сделала шаг к Анне. Так победитель, чтобы унизить противника, проявляет показное милосердие…
– Анна, – слащаво проговорила она. На глазах даже блеснули умелые слезинки. – Анна, здравствуй, бедняжка! Тебя не узнать…
Она уже распахнула для объятий руки, но Анна не спешила. Она все стояла, смотря на свои башмачки, на свой плащ, и чувство стыда заливало ее щеки краской. Нет, она не того теперь стыдилась, что была одета куда хуже этих дам, нет! Совсем не этого…
«Ведь эти башмаки и плащ – они были со мной в моем путешествии… Они согревали, укрывали, оберегали меня… Я не имела права предать их даже на минутку! Разве я не знаю, каким путем добыты роскошные одеяния этих гусынь? Разве я не помню, кто отец Калиники?»
Она гордо вскинула головку и встретила унизительную жалость в Калиникином взгляде достойно. Губы ее тронула насмешливая улыбка.
От глаз Калиники не укрылась эта перемена, и она остановилась, слегка наклонив голову. Анна нарушала все ее планы! Теперь она совсем была не похожа на «бедную сиротку», одетую так плохо, так бедно, что Калиника могла наконец почувствовать себя рядом с ней королевой.
Та, которая еще секунду назад была растерянной, спокойно улыбалась, глядя в глаза Калинике с тем чувством собственного достоинства, которого никогда не хватало самой Калинике. И – Калника даже зажмурилась, поняв это, – ее старенький, плащ выглядел куда краше парчового платья Калиники, и куда большего стоил… Не было теперь маленькой растерянной девочки, которую немножко напугала толпа вычурно одетых горожанок. Теперь перед Калиникой стояла маленькая Княжна, которой обязан был поклониться любой житель Города!
***
Хелин шел по лесу след в след своей Княжне, и так быстро, как только мог. Сердце его тревожно билось.
«Ах, как же я мог отпустить ее одну, – шептал он почти неслышно губами. – Как я мог!»
Сейчас он боялся за Анну так сильно, что все, кто жил в городе, казались ему ужасными чудовищами, разбойниками, которые не остановятся ни перед чем!
«Они же убили Андрея, – шептал он. – Кто может поручиться, что они не убьют и Анну?»
Он даже не сразу заметил, что теперь на поляне нет Отшельникова сруба. По привыке пошел прямо туда и остановился.
– Где же… – начал он и поднял невольно глаза ввысь, туда, где в синем небе плыло одно-единственное облако, похожее на Виктора.
Облако плыло в сторону Города, и пасть облака-волка была оскалена, точно волк торопился, спешил, боялся опоздать.
Хелину стало еще тревожнее.
Теперь вопрос, куда, собственно, подевался Отшельник, отошел на второй план.
Хелин решил, что выяснит это позже, потом, после того, как найдет Анну.
И пошел за летящим облаком, стараясь не упускать его из виду ни на минутку, сам удивляясь, насколько он приучился доверять этим маленьким приметам. «Даже больше, чем самому себе», – усмехнулся он. Усмешка не прогнала тревогу, наоборот. Ветра не было, но облако вдруг стало двигаться быстрее, и Хелин тоже, уже не сомневаясь, что это и в самом деле Виктор, и Анне действительно угрожает опасность…
***
«Иногда вдруг чувствуешь себя ужасно глупо, – думала Анна, рассматривая тех, кто сгрудился теперь вокруг нее. – Самое странное, что это случается именно в тот момент, когда ты оказываешься предметом пустого, глупого любопытства. Вот посмотрите, пожалуйста – это они разглядывают меня с невыносимо глупыми лицами, а полной дурочкой отчего-то тем не менее чувствую себя именно я… Не зря Отшельник любил говорить мне, что лучше избегать общества тех, кто «не разумеет» жизни».
Но как бы то ни было, а чего теперь рассуждать?
Волей-неволей Анна оказалась именно в смешном положении: вокруг нее в недоуменном молчании сгрудилась целая толпа расфуфыренных красоток, у которых все было такое одинаковое, даже брови были приподняты в едином порыве, и Анне даже показалось, что они копируют друг друга вполне осознанно и даже боятся выделиться, хоть чем-то отличаться от остальных.
«Боже мой, как это все смешно, – устало подумала Анна, переводя взгляд с одного лица на другое. – В принципе, можно и не смотреть – они действительно одинаковые. Дело не в цвете глаз и волос, дело именно в выражении лиц».
– Кто это? – поинтересовалась неожиданно грубым голосом одна из дам у Калиники.
«Почему бы ей не спросить меня?»
– Я… – начала Анна, но не успела.
– Откуда мне знать? – передернула плечиком Калиника. – Я что, по-твоему, знаю всех нищенок в округе?
И она отвернулась так демонстративно, что Анна вздрогнула, но совсем не от страха, не от возмущения, а от такой дурной игры.
– Я княжна Анна, – сказала она, гордо вскинув головку. – Я дочь князя Романа…
Ее слова прозвучали тихо, но подействовали подобно грому.
Они замерли, переглянулись, в их глазах на секунду мелькнул страх, и страх тоже был одинаковым, отметила Анна, с трудом удерживая улыбку, так и рвущуюся на уста.
– Что она сказала? – перешептывались гусыни. – Княжна? Эта оборванка в лохмотьях – княж-на?!
Теперь они тихо смеялись, и смех тоже был у них одинаковым, заученным, немного презрительным…
– Калиника бы знала, ведь Калиника была подружкой княжны, – рассуждали они, и Анна уже хотела возмутиться, потому что Калиника никогда не была ей подругой, да и теперь стояла, глядя на Анну с сокрушенным видом, правда, в самой глубине ее темных глаз отчетливо виднелся огонек победы.
– Калиника, разве это – княжна?
Теперь они стояли к Анне почти вплотную, окружив ее так, что если бы Анне вздумалось убежать, сделать это ей было бы совсем не просто.
«Рядом с ними так трудно дышать, – и в самом деле, точно каменная рука сдавила сердце, мешая Анне набрать в легкие воздух. – А они как будто чувствуют это, подходя все ближе и ближе…»
Анна сделала шаг назад, пытаясь спрятаться от узких, прищуренных глаз Калиники и ее подруг, но отругала себя за минутную слабость – нет, она не должна поддаваться страху! «Подумаешь, трудно дышать, – усмехнулась девочка. – Жизнь, между прочим, не сахар, а смерть не мед… Но никто ведь пока еще не придумал способа избежать того и другого, верно?»
Она остановилась, выпрямила спину и снова подняла глаза.
Минутное замешательство не укрылось от Калиникиных глаз, и Анна увидела в глазах Калиники высокомерную насмешку, которая теперь снова уступила место растерянности. «Ага, – отметила Анна. – Им не нравится, когда я вспоминаю про то, что я княжна. Им, может быть, вообще не нравится, когда при них вспоминают про то, что ты человек? Может быть, они думают, что только они заслуживают уважения?»
– Может быть, это и вправду – Княжна? – шепотом спросила одна из подруг, невысокая, коренастая девочка в шелковом платье с бархатными фестончиками, отчего ее платье казалось похожим на скатерть.
– Нет, – отрезала Калиника. – Она не может быть Княжной! Спросите у Ариана, он точно это знает! Если, конечно, вы перестали доверять мне… Уж кому, как не мне, знать, как выглядит Княжна Анна…
И она рассмеялась, звонко, зло и насмешливо, презрительно посмотрела на Анну и пошла прочь, уводя за собой подружек.
И – вот странно! Анне, которая до этого мечтала, чтобы они разошлись, выпустили ее из круга, теперь стало еще труднее дышать. Обида и несправедливость теснее сдавили грудь.
«Может быть, они правы? И я на самом деле всего лишь пришлая нищенка, выдающая себя за наследницу князя Романа?»
– Может быть, и так, – проговорил за ее спиной голос.
Она испуганно обернулась.
– Ариан! – вырвалось у нее невольно. И она покрепче прижала к груди свой меч.
Ариан заметил его. В глазах тут же вспыхнул страх.
Стражники за его спиной переглянулись, ожидая приказа.
Все было так просто и понятно до этой минуты – они должны арестовать самозванку, выдавшую себя за княжну, да и в самом-то деле, какая же это княжна в стоптанных ботинках и рваном плаще?
Но теперь Ариан пребывал в замешательстве, точно змея его укусила, и не мог отвести глаз от маленького меча со сверкающим клинком. Меч-то был похож на игрушечный, а вот испугался чего-то могущественный маг и чародей...
– Ты хочешь сказать, Ариан, что не уверен в том, что я зовусь Анной, и мой отец звался князем Романом? – вскинула удивленно брови девочка. – Впрочем, чего же я могу ожидать от тебя! Ты всегда хотел видеть только то, что тебе было выгодно увидеть… Знаешь, Ариан, я прошла много миль, видела много людей и могу тебя огорчить! Даже в этом ты не оригинален… Люди, Ариан, в большинстве своем не любят смотреть в глаза реальности… Они что-то придумывают и охотно верят в это. Куда охотнее, чем в Господа Бога. Наверное, это оправдывает их глупости, так, Ариан? Я не разбираюсь в этом. Я предпочитаю смотреть в глаза Богу, а не собственным фантазиям…
– И что же ты видишь сейчас? – облизнул пересохшие от волнения губы Ариан, все еще не в силах отвести от меча взгляда.
– Сей-час? – рассмеялась девочка. – Да, видишь ли, я смотрю сейчас в твои глаза. Ты же не Бог? Или ты уже произвел себя в …
Она не стала договаривать, только насмешливо улыбнулась.
– На твоем месте я бы не стал так разговаривать с тем, от кого зависит твоя жизнь…
– Моя жизнь зависит от тебя? Я же говорю, Ариан, ты произвел себя в Господа! Ну, отчего же моя жизнь, которая никогда тебе не принадлежала, станет вдруг ни с того ни с сего зависеть от твоих неразумных желаний?
Ариан сделал к ней шаг, но остановился.
Ах, не было бы на мече этой руны… Откуда вообще у нее взялся этот меч? Насколько Ариан знал, меч исчез вместе с владелицей… Сколько лет назад это было? Даже самые древние старцы не помнят уже, когда исчезла владычица лесов…
Сначала Анна не могла понять, почему его останавливает меч. Только обратила внимание, что Ариан почему-то не может переступить невидимую черту, и черта эта проведена именно мечом, и в то же время этот меч не производит никакого впечатления на стражников. Стражники были из Растамановых «псов» – с низкими, нависшими над маленькими глазами, лбами, крупными руками и несуразно огромными для таких маленьких тел ступнями. «До чего похожи на гоблинов, – подумала Анна. – Если бы я была маленькой, я бы их испугалась… Страшные существа из няниных сказок».
Она не смогла сдержать улыбки.
Ариан ее улыбку немедленно заметил, нахмурился и пробормотал какое-то заклинание, которое показалось Анне набором глупых, ничего не значащих фраз.
Однако стражники испугались, переглянулись и замерли, опасливо посматривая на Ариана, и бросая украдкой взгляды на Анну. Взгляды у них были удивленные, точно Анне надлежало сразу после этих заклинаний превратиться в облако или вообще растаять в воздухе, и то, что она этого не сделала, было с ее стороны крайне…
«Невоспитанно, – усмехнулась Анна, вспомнив Болотную Королеву. – Да, голубушка, вы плохо себя ведете… Нельзя так не уважать великого мага! Раз он произнес загадочную абракадабру, вам надлежит немедленно обратиться в пепел и прах!»
– Это руна власти…
Слова прозвучали так близко, что она вскинула голову, посмотрела на Ариана. Голос, прошептавший их, был вне всякого сомнения голосом старика. Но Ариан ничего не произнес. Он молчал, переводя взгляд с меча на ее лицо.
«Отшельник? Жрец?»
.Подумав, она склонилась ко второму варианту – с чего бы это Отшельнику верить в преданья язычников?
– Это руна власти…
Теперь с ней говорила женщина.
Анна дотронулась пальчиками до руны, и Ариан отшатнулся.
– Видишь, он боится ее, – снова ветерком прошелестел женский голос. – Пока ты держишь в руках меч, он не сможет приблизиться к тебе…
Словно услышав ее, Ариан усмехнулся и сказал вкрадчиво:
– Арестуйте эту самозванку… Отберите у нее оружие!
Псы Растамана сделали шаг в ее сторону, но Анна только крепче сжала меч в руках.
– Нет, Ариан… Ты сам попытайся разоружить меня… Или боишься, что моя правда опалит твои руки?
Она стояла, гордо подняв голову. Сейчас, когда небо стало ослепительно голубым, и ветерок играл полами ее плаща, ее хрупкая фигурка показалась стражникам сказочной, величественной.
Нет, не меч их пугал!
«А если она и в самом деле Княжна?»
– Меч, – протянул руку Ариан.
«Не отдавай ему меч! Если он получит его, никто не сможет спастись!»
– Нет! – покачала головой Анна. – Тебе не отнять мой меч…
Она покрепче сжала его и шагнула в сторону стражников.
– Если вам нужно меня арестовать, – сказала она, смотря на них спокойно, – то делайте это! Хотя я не могу понять, почему вам этого хочется… Но меча, моего меча, он не получит!
И она спокойно зашагала по тропинке, ведущей к подземелью.
Стражники замешкались.
Она оглянулась и спросила их:
– Ну? Почему вы остановились? Я ведь самозванка! Разве ваша княжна может придти в город, не нарядившись предварительно в меха и драгоценности?
Ее глаза сверкнули.
– Разве ваша княжна станет разговаривать с вами, предварительно не накрасив щеки и губы? Разве ваша княжна станет вообще разговаривать с вами? О, конечно нет, она просто посмотрит на вас свысока и пойдет мимо!
Она топнула ногой.
– Так ведите же меня в темницу! Не сама же себя я должна арестовать! Вы правы – я не ваша княжна! И не хочу быть вашей, потому что…
Она устала говорить.
Слезы предательски скопились в уголках глаз, собираясь вырваться, показывая ее слабость.
– Потому что вы меня не заслуживаете… – прошептала она. – Каждый ведь получает то, что он заслужил. Вы заслужили своего Ариана…
И она опустила руки. «Может быть, они правы, – устало подумала она. – Я не Княжна. Никакого Черного Истукана не было. И Светлого Ангела тоже нет… Есть только эти узколобые «гоблины». Есть Ариан. Есть глупые и самонадеянные гусыни с площади. Даже Болотные королевы есть. Нет только меня. Нет Отшельника. Нет Хелина. Нет Марго и Виктора. Каната…»
Она вздохнула. Развернулась и пошла к подземелью: в конце концов, где же и быть Светлому Ангелу в Черном Городе?
Только в подземелье…
Ариан едва заметно усмехнулся.
– Ты отпустишь ее, Ариан? Или нам догнать ее? – неуверенно спросил один из стражников-гоблинов.
– Она сама отправляется сейчас туда, куда ей и следует, – прошептал Ариан. – Она надеется найти там Светлого Ангела – ну что ж! Кому, как не мне знать, что его нет на свете? Только глупые сказки, рассказанные на ночь несмышленым детишкам… Но когда она зайдет внутрь, закройте дверь… Тогда у нас появится Светлый Ангел…
И он причмокнул губами, довольный собственной находкой, и захихикал.
***
Хелин устал идти.
Ему уже казалось, что пыль дорог осела не только на одежде и на босых ступнях. Ботинки он давно снял, чтобы легче было идти. Нет, пыль была везде, она мешала ему смотреть вперед, потому что она была и в глазах.
Она даже в душе скопилась.
Он грустно усмехнулся.
– Где ты сейчас, Анна? – прошептал он. – Чувствуешь ли ты себя одинокой, или тебе все-таки слышатся мои шаги, мой голос, и ты видишь меня? Как бы то ни было, постарайся дождаться меня… Я уже подошел к городу, Анна! Я уже иду по селениям книжников, они больше не кажутся мне жуткими, наверное, потому, что тут прошли твои ножки… Мне даже кажется, что я вижу твои следы.
Совсем рядом чирикнул воробей, и в ответ пропела сойка. Хелин обернулся.
Птицы летели за ним.
Птицы возвращались в город вместе с ним!
Он остановился, высоко задрал голову и рассмеялся.
Небо теперь не было пустым.
Высоко-высоко, почти рядом с солнцем, поднимающимся все выше и выше, парили птицы. Их было так много, что небо казалось разноцветным.
А солнце все ярче освещало мертвые дома, пытаясь вернуть им дыхание, наполнить их теплом.
Где-то даже залаяла собака, и Хелин удивился и обрадовался: ведь уже давно «псы» Растамана уничтожили всех собак, а другие просто убежали от греха подальше!
– Вы возвращаетесь? – спросил Хелин. – Вы возвращаетесь, потому что сюда уже можно вернуться?
И, словно в ответ, из-за угла показались собаки, окружая Хелина. Они виляли хвостами и ласкались, а потом он увидел кошек – разных, черных и белых, и рыжих – не было только трехцветных.
– Что ж, раз вы так решили, пошли…
Хелин теперь уже не чувствовал усталости. Он даже надел свои ботинки и, весело насвистывая, двинулся дальше, окруженный своей армией со всех сторон.
– Ты слышишь, Анна? – рассмеялся он. – Я веду тебе на помощь целую армию! Посмотрим, смогут ли управиться с нами враги!
***
Анна уже спускалась по лестнице, когда ей показалось, что она слышит голос Хелина.
Она остановилась.
Неуверенно оглянувшись назад, тут же отругала себя – нельзя обольщаться надеждой, если она неосуществима. Да и лай собак…
– В этом чертовом городе уже давно извели всех животных, – прошептала она. – Наверное, им хватило ума не подчиняться глупым законам…
Она довольно легко открыла дверь и удивилась.
Дверь-то была ужасно тяжелая, да и замок на ней был огромный. Но она тем не менее открылась, стоило только Анне дотронуться до нее нечаянно мечом.
– Может быть, ты и есть – ключ от железной двери? – усмехнулась она.
В подземелье было темно, сыро и Анне казалось, что она слышит слабое шуршание по углам. Это были крысы. Единственные животные, которые выжили в этом Городе…
Ей стало немного не по себе: Анна терпеть не могла крыс, да и няня рассказывала ей, что крысы могут запросто сгрызть живого человека, если голодны…
Может быть, они и узников уже давно сгрызли?
В подземелье царила тишина.
Анна дотронулась мечом до первой двери.
Дверь распахнулась.
Старый, седой старик испуганно метнулся в угол, заслоняясь от луча света.
– Не бойтесь, – попросила Анна. Ей стало ужасно жаль этого старика.
Он молчал, съежившись в углу, и смотрел на Анну с таким ужасом, что Анна сглотнула комок слез. «Во что же они превратили мой город?!»
– Не бойтесь меня, – повторила она, протягивая руку старику.
Он что-то залепетал и отполз дальше, со страхом смотря на протянутую руку.
Анна вспомнила, что Отшельник учил ее протягивать руку ладонью вверх, тогда собаки и волки начинали тебе доверять, но ведь старик-то был человеком?
И все-таки она перевернула ладонь, старик тут же успокоился.
– Выходите, – сказала Анна. И пошла дальше: она ведь должна открыть все двери…
Меч открывал двери с такой простотой, точно на самом деле был ключом. Анна шла все дальше, выпуская узников на волю, и с удивлением замечала, что совсем не все стремятся ей навстречу. Некоторые отползают поглубже, в темноту, закрывают лицо ладонями и озлобленно шипят, точно Анна принесла им не свободу, а смерть, или для них свобода и есть смерть?
Сердце Анны сжалось от боли и обиды – ах, как ей жалко было этих людей, привыкших к темному подземелью!
«Вы привыкнете, – шептала она едва слышно. – Вот увидите – привыкать к солнцу и ветру куда веселее, чем…»
Слово «неволя» казалось ей таким гадким на вкус, что она даже не стала его произносить вслух.
Наконец все двери, кроме одной, были открыты.
Люди, повинуясь ее молчаливому приказу, уходили прочь из постылой темницы.
«Последняя дверь, – усмехнулась Анна невесело. – Я открыла все и Светлого Ангела я нигде не нашла… Может быть, он и здесь, но мне уже в это не верится…»
Она привычно взялась за меч и застыла.
Дверь не открывалась!
Анна попробовала еще раз, и снова ничего не получилось.
Она дотронулась до двери. Холод кованого железа заставил Анну резко отдернуть руку. Она отпрянула и потерла ладони, точно пытаясь проверить и понять ощущения.
– Железная…– прошептала она почти неслышно и неуверенно, с надеждой подняла глаза.
– Железная – повторила снова и, пытаясь унять сердце, рвущееся из груди, сделала шаг вперед.
– Маленький цветок откроет железную дверь, – прошелестел в тишине воспоминанием голос Отшельника.
Анна снова дотронулась до двери.
Меч на этот раз не действовал!
Может быть, это говорилось не о ней?
– Я…Я не маленький цветок?
Она присела на корточки, опустив голову на руки. Слезы рвались наружу, побеждая ее, отнимая надежду. Вера, ее вера сейчас казалась ей смешной. И все-таки она подняла глаза, полные слез, ввысь, словно пытаясь разглядеть за черным потолком голубое небо, и отчаянно крикнула туда, медленно плывущим облакам или собственной мечте?
– Да помоги же мне! Помоги! Я ничего не могу сделать без тебя, Господи! Я только человек!
И дверь открылась. Тихо, скрипнув едва-едва, дверь открылась сама. Изнутри.
Анна почувствовала, как замерло ее сердечко.
– Кто…
Она облизнула пересохшие губы, потому что голос у нее стал хриплым, и повторила снова:
– Тут кто-нибудь есть?
Никто не ответил. Но в темноте кто-то несомненно был! Анна услышала слабый шорох в дальнем углу.
Она изо всех сил напрягла зрение, сощурив глаза. «Проклятая темнота, – подумала она. – Да тут ведь ничего разглядеть невозможно!»
И снова ей стало страшно: ведь если там светлый Ангел, разве не должен он и в самом деле светиться?
– Разве рядом с ним может быть этакая темнотища?
Шорох повторился.
Анна представила, что там, в углу, сидит какой-нибудь немощный, больной старик вроде того, которого она выпустила из темницы первым, и сам боится, а двинуться не может.
Посиди-ка в такой темноте да сырости!
«Нет никакой пользы тебе от страха, – подумала девочка. – И никому пользы нет. Тот, кто всего на свете боится, только вред приносит…»
Она перекрестилась, прошептала тихонечко:
– Огради меня, Господи, силою Честнаго и Животворящего Креста…
Страх не то чтобы ушел совсем, но притупился, как боль от ушиба. Анна облегченно вздохнула и решительно шагнула в темноту.
– Не бойтесь, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал не только ласково, но и убедительно. – Я пришла вам помочь… Если вы не можете двинуться, я попробую вынести вас на руках.
Снова раздался шорох, и у Анны создалось ощущение, что от нее прячутся.
Она попыталась улыбнуться.
– Да ведь все равно не видят, как ты улыбаешься…
Анна сделала еще шаг, потом еще шажок и остановилась, удивленная.
Ей показалось, что в углу тихо-тихо заплакал ребенок.
«Ну, откуда, откуда? – спросила она себя. – Откуда он тут возьмется?»
Тихий писк повторился.
Анна бросилась в угол, и там, в груде старого тряпья, нашла маленькое тельце, все еще пытающееся спрятаться от навязчивой преследовательницы.
– Ты и впрямь ребенок, – прошептала Анна, прижимая к себе маленького котенка. – Потом расскажешь мне, как ты тут оказался…
Она поднесла малыша к глазам и застыла снова.
Кошечка смотрела на нее, и не было никакого сомнения, что это кошечка, потому что коты никогда не бывают трехцветными!
– Марго, – прошептала Анна, прижимая к себе находку. – Ты вернулась…Ты вернулась, и теперь все будет хорошо!
***
– Закрывайте же! – кричал Ариан. – Быстрее закрывайте двери!
Легко приказать…
Стражники и рады были бы повиноваться – очень страшила Растамановых псов эта девчонка с чистыми, огромными глазами. Стыдно им становилось, когда она смотрела им в глаза…
Но как справишься с потоком узников?
Они все шли и шли, щуря глаза, слезящиеся от солнца, которого не видели давно, и не могли удержать их псы Растамана!
– Может, и впрямь мы живем не так? – прошептал один, вспомнив на мгновение голубые глаза Княжны.
Ах, да ведь вот оно, в чем дело! Княжна словно душу пыталась отыскать, и если находила, душа оживала…
– Стоять! – пытался уйти от самого себя второй, пытаясь остановить толпу, да не тут то было!
Люди выходили из подземелья, как заколдованные этим ярким солнцем, голубым небом, птицами, которые начали слетаться, и не трогали их ни удары прикладом, ни попытки встать на их пути.
– Вы что, справиться не можете? – прошипел Ариан.
Он сам теперь бросился к двери, чтобы захлопнуть ее, оставив там Княжну с ее Светлым Ангелом.